Интервью с солисткой Мариинского театра балериной Марией Булановой

— Я родилась в Петербурге, у меня было совершенно безоблачное детство, мама водила меня на различные кружки: рисование, танцы, хор и другие занятия. Помню, что хор мне не нравился, зато очень полюбились рисование и танцы. Однажды, где-то под Новый год, моей маме надо было готовиться к празднику, и мы с отцом были отправлены в театр на детский спектакль «Щелкунчик» в исполнении школы балета Владислава Курамшина. Матушка убила двух зайцев одним ударом — и избавилась от нас на несколько часов, и определила мою будущую профессию. Очень хорошо помню тот вечер — я была очарована спектаклем. Позже родители отвели меня на просмотр в эту школу, и, смешно говорить, начался мой путь в балетную жизнь

— Мне понравился спектакль, музыка, красивые костюмы, шикарный бант главной героини помню очень хорошо. Я не думала в тот момент о том, чтобы пойти куда-то учиться целенаправленно, чтобы идти в профессию, мне просто понравился театр. К тому же, балет как театральный жанр казался мне привлекательным ввиду отсутствия сценической речи: я была ужасно стеснительная, ненавидела разговаривать с незнакомыми людьми.

— Первые полгода я привыкала к новому коллективу, внутренним правилам поведения в этом коллективе. До школы помимо семьи я общалась с небольшой компанией своих ровесниц, вместе мы ходили в садик, на одни и те же кружки, и когда я попала в новую школу — окружение оказалось совершенно непривычным. Мне не хватало дисциплинированности, я не понимала, что нужно стараться, ходить на занятия не только, когда захочется мне, а по расписанию, словом — нужно было взрослеть.

— Не капризничать. Если сказано прийти к определенному времени, то прийти к определенному времени, разогреться и быть готовой к занятиям. До этого у меня было безоблачное детство: у мамы был свободный график, она водила меня в садик только для того, чтобы у меня формировался свой круг общения со сверсниками. Мы приходили поздно, уходили часа на три раньше. Если я не хотела идти — мы оставались дома. Я была центром нашей маленькой вселенной, а в школе все было по-другому. В таком коллективе другие правила и мне нужно было время, чтобы привыкнуть к новым правилам.

— Магия театра — звучит несколько высокопарно в контексте моих первых выходов в детской школе, но меня тогда многое очаровало. Сначала это были самые крохотные появления, например, паж владетельной принцессы в «Лебедином озере». Школа сотрудничала со взрослыми артистами, и мы выходили в партиях, которые должны исполнять дети. Нужно было просто выйти и сидеть весь второй акт «Лебединого», и важнейшей задачей этой ответственной партии было вовремя встать и уйти, не отвлекаясь на основное действие спектакля, что мне удавалось крайне редко. Интересно же было — дивертисмент, черное па-де-де. Я тогда еще не знала, что это такое, но мне нравилось смотреть спектакль со сцены, нравилось наблюдать за реакцией зрителя на то или иное движение. Я до сих пор помню свой костюм с очаровательной голубой береткой.

— Я очень любила сцену и в то время точно ее не боялась. В этом отношении все индивидуально, но в моем случае раннее знакомство со сценой имело положительный эффект. Как правило, с годами растет количество предрассудков, лишних и ненужных мыслей. Ребенок не страдает от побочных эффектов критического мышления, а получает удовольствие и радуется счастливому мгновению

— Безусловно, поступление в Академию — это шаг в профессию, первый, но очень важный. Специфика нашей работы в том, что решающие события происходят в несовершеннолетнем возрасте. Я сильно припозднилась с окончательным выбором профессии, и мой случай — это большое везение и огромная работа педагогов, которые, принимая меня в школу, понимали (в отличие от меня), какой насыщенный путь мне предстоит проделать.
Когда мне было десять лет, я проучилась в Академии год. Тогда я искренне не понимала, зачем надо было уходить из моей любимой школы, но родители настояли: нужно серьезно заниматься профессией. Я была ребенком — мне нравилась сцена, танцы, веселье, а в школе надо было стоять у станка. В итоге меня отчислили, это был хороший урок — и от жизни, и от школы.
Я продолжила заниматься в своей школе и через 4 года мой отец уже серьезно заговорил на тему будущей профессии. Родители были связаны с биологией, отец микробиолог, и у меня были мысли пойти по их стопам. В тот момент мне ясно дали понять, что если я тоже хочу этим заниматься— значит надо идти учиться. А если все же выбирать танцы, то запрыгивать в последний вагон этого поезда, приложить все усилия и идти в профессию. В итоге, я решила рискнуть и, слава Богу, повезло — поступила в Академию А. Я. Вагановой.

— Мне надо было догонять многое. За те 5 лет, которые я пропустила, мои сверсницы успели научиться вещам, которые мне были недоступны. Я приходила и не понимала, что они делают, даже с глазу не могла понять, как происходит это движение. Характерный танец у меня отсутствовал в анамнезе, надо было учить с нуля, а для координации это сложно. Первый год был самым трудным, но я вспоминаю это время с большой теплотой – это было настоящее счастливое студенческое детство.

— Людмила Валентиновна Ковалева (Прим.редактора: советская артистка балета, профессор кафедры классического и дуэтно-классического танца Академии Русского балета имени А. Я. Вагановой; заслуженный деятель искусств РФ) — мой учитель классики, замечательный человек. Когда я поступала, в шестой класс, как раз принимала Людмила Валентиновна, человек азартный и безмерно любящий свое дело, необычные и трудные задачи. После просмотра она сказала что-то вроде «Глазки красивые, ладно, возьму, если пройлет отбор». Откровенно говоря, в том возрасте, которого я тогда достигла, надо было уже что-то уметь, а мне, кроме красивых глазок, было похвастаться особо нечем. Во время обучения она крепко взялась за меня, и, думаю, много раз жалела о своем решении, потому что ковырялась со мной безумно много. Я ей очень благодарна, этот человек привел меня в профессию. 
Безмерно благодарна ректору Академии — Николаю Максимовичу Цискаридзе, человеку, успевающему значительно больше, чем, казалось бы, может вообще сделать человек. Помимо обязанностей руководителя он брал на себя и репетиторскую работу, занимался с нами, уделял внимание всем, что очень и очень ценно. «Счастливый случай» моего попадания в школу и профессию — его решение и его ответственность, это я всегда буду помнить.

— Я изначально понимала, что мне надо нагонять школьную программу. Я была увлечена сиюминутными проблемами, которые беспокоят меня сегодня и будут беспокоить завтра, поэтому я никогда не думала о том, куда я пойду после Академии. У меня была цель хорошо учиться, танцевать, закончить школу, выпуститься, а в далекое будущее я не смотрела. Сейчас я понимаю, что, наверное, это было правильно, ведь заранее повлиять на ситуацию я не могла.
В год, когда мы выпускались, был юбилей великого балетмейстера Мариуса Ивановича Петипа. Было очень много концертов в Минске, в Москве, в Италии, Швейцарии, Японии. Это был прекрасный опыт, и где-то мы успевали просматриваться в различные труппы. Мне нужно было решить — оставаться в Петербурге или переезжать в Москву.
Я мучилась до конца июня, а в июле нам уже надо было выходить на работу. Последний выпускной спектакль был 18 июня в Москве, и мама поехала со мной, чтобы подписать договор (мне было семнадцать лет. Тогда что-то у меня в голове щелкнуло, я решила остаться в Петербурге, в Мариинском театре.

— Я всегда любила репертуар Мариинского театра, детьми мы много ходили на спектакли, глаз привыкал к Петербуржским редакциям классики, были некоторые вещи, в которых я мечтала выйти. Логично, но незаметно для себя я прикипела к этому театру, мне нужно было только это осознать.

— График подготовки к спектаклям зависит от множества факторов, включая индивидуальные особенности артистов.
Я знаю, что если два дня пропускаю, то на третий день мне надо будет чуть-чуть дольше разогреваться, приходить в себя, и в этот день я буду не в самом лучшем виде и состоянии. Координация другая, мышцы теряют тонус. В последний день перед спектаклем я занимаюсь где-то на пятьдесят процентов от обычного объема работы.

— Первый сезон в театре был щедрым на впечатления, как и первый год в школе. Конечно, первые шаги на сцену останутся в моей памяти навсегда. Из наиболее ярких впечатлений — «Легенда о любви», двоечка турецких танцовщиц. Это был мой самый первый выход на сцену после выпуска. Я никогда «Легенду о любви» не видела вживую, только смотрела в записи. Попасть в такую хореографию сразу после школы было весьма интересно. Я была под большим впечатлением -каким выразительным, разнообразным бывает хореографический текст.

— Я давно отучила себя от подобных вещей. На мой взгляд, ритуалы — лишний и бессмысленный стресс, который ни на что не влияет. Конечно, в юности они у меня были, но в один момент их стало так много, что я поняла: я служу собственным страхам — нелепым и не имеющим отношения к реальности. Пару раз я упала после соблюдения всех ритуалов и успокоилась, исключив их из своей жизни.

— В любом спектакле есть определенный замысел, идея автора. Если нет возможности с автором пообщаться, а чаще всего так и есть, то нужно хотя бы попытаться понять примерно, о чем шла речь и какое прочтение было бы правильным. Конечно, внятность прочтения партии будет определяться качеством исполнения танца, но именно посредством его исполнения определяется роль — то есть это средство, а не сама цель.

— Я думаю, что в любом деле, и вообще для человека, очень важно разностороннее развитие. Иной раз можно найти ответы на свои вопросы в совершенно неожиданном месте. «Искать характер роли» — не задача, которая имеет конкретное и конечное решение, очень часто на жизненном пути ориентиры наши, убеждения и суждения меняются, иногда — радикально. Вместе с нами меняются и наши Заремы, Эгины, Зобеиды и так далее.

— В последнее время очень увлеклась, от мамы у меня осталось много книг по истории мировой и русской культуры, и когда есть время, с удовольствием читаю. Рассуждая о театре, важно отметить, что львиная доля спектаклей, их сюжеты и содержание имеют определенные исторические рамки, и дух времени, в котором выстроен спектакль, очень важно учитывать, понимать и стараться свое исполнение в нем выдерживать

— Я думаю, невозможно не ставить себя на место персонажа, стараясь представить себя в той же ситуации, в этом и заключается наша работа. Мне всегда было интересно, как из ревности можно кого-то убить или совершить самоубийство из-за неудачной любви — для этого надо окунуться в историю, традиции, культуру людей. Хочется понять персонажа, но не всегда это возможно в полной мере.

— Я обожаю «Ленинградскую симфонию». Спектакль очень абстрактный, хотя в нем поднимаются конкретные вопросы и проблемы. Выдающееся произведение, очень важное для нашего города, нашей страны, нашей культуры.
Относительно недавно познакомилась с наследием Леонида Якобсона в балете «Спартак». Невероятно интересная, выразительная, осмысленная хореография.
Очень люблю Зарему из «Бахчисарайского фонтана», это уже родной для меня спектакль, и работа над ним была очень важным для меня периодом, тогда я, пожалуй, впервые по-настоящему задумалась о том, что такое быть артистом. (Прим редактора:  Мария Буланова дебютировала в роли Заремы в балете «Бахчисарайский фонтан» на сцене Мариинского театра в 2019 году)

— Я совершенно не умею работать в комедийном жанре. В моем окружении есть один человек, который, на мой взгляд, прекрасно умеет  играть комедию, может так обыграть любую сцену, что я умираю от смеха. Я всегда спрашиваю, как ему это удается, но он объяснить не может (или не хочет) — думаю, что это талант и особенности психики. Меня никогда не тянуло к комедийному жанру — смотреть и слушать – очень люблю, но найти своего решения в работе с ним – пока не получается. Львиная доля репертуара балетного театра – это трагедия, Комедийных спектаклей очень мало, поэтому проблемы выбора жанра передо мной никогда не стояла.

— Я бы не стала формулировать таким образом - мечта — скорее юношеская история. С детства я очень люблю Гамзатти, в школе это была партия мечты, как и Мирта из балета «Жизель». (Прим.редактора: Гамзатти - персонаж балета «Баядерка»)

— Это мой родной город, я здесь выросла и живу все свои 24 года. Я не могу описать его влияние, потому что меня нет без этого города. Если бы уехала в Москву — могла бы сравнить.
Я живу на набережной Мойки, близко к театру, и безумно люблю гулять по Английской набережной. Мне нравятся депрессивные питерские темные вечера, я обожаю бродить по каким-то не слишком знаковым местам, дворам-колодцам, переулкам — атмосфера очень специфическая, родная. Такой нет больше нигде. Особенно, если это ноябрь, ночь, ветер, дождь, листья колышутся на ветру, и никого нет, какой-нибудь мусорный бак еще стоит, грязь. Я с собакой хожу гулять на набережную Пряжки, и там есть чудесное место — очень тихо, вид на порт, люблю его.